Нет, никак мы с ароматами Patou времен великой депрессии не попадем в резонанс. Они величественны, ярки и избыточны для меня.
Частички пестрой, но совершенно чуждой и непонятной жизни проносятся, как роскошный лакированный автомобиль мимо безработных, стоящих в очереди за бесплатным супом. Снова мимо, опять мимо.
Норманди совершенно невозможно приручить. Вовсе не потому, что он дик и необуздан. Норманди не покладист, конечно, но … для начала попробуйте найти за что ухватиться. 🙂 Жасмин и роза, утонувшие в жирной пудре, скажут нам, что перед нами солидная дама. Тоненькая жалостная гвоздика выдаст стесненную в средствах молодую вдову, неистовый, незамутненный бензоин нарисует образ полуголого негра с плантаций, драгоценное дерево определенно из кают-компании, где курят трубки и не гнушаются простого матросского рома господа морские офицеры, обветренные, загорелые и широкоплечие. Все эти персонажи помещаются в одном флаконе и все они плоские и далеко, как киногерои на экране, в то время, как я в восьмом ряду, в восьмом ряду, все тот же зал, все то же место.
Роскошный флакон Норманди первого выпуска, приуроченного к спуску на воду одноименного теплохода — несбыточная места коллекционера.