Не смотря ни на что продолжаю уважать Мону ди Орио. Пусть Carnation — это воплощенный индол, а Nuit Noire — романтичная ночная какашка. Пусть. Я готова простить Моне перегибы с анималикой за сияющий великолепный Lux, за то, что не экономит, за душевность, за смелость. Робкие в этом веке перебирают ягодные мускусы и считают грОши.

Oiro — повторение пройденного. Холодный жасмин с усиленной фруктовой составляющей. Напомнил поверхность Je reviens Worth. Без просмоленных досок палубы белоснежной яхты.  Je reviens уже обожжен солнцем, обветрен, Oiro остался на берегу, под тентом, машет платочком из голубого поплина.

Amyitis — заполз в «белое пятно» обоняния. Мускус, пряные травы, известь, мыло, мох в цельную картину не сложились. Я что-то упускаю. Amyitis переменчив и настойчив, но ускользает.

Chamarre — едкий, почти лекарственный старт. Розовое и лавандовое масло предельно возможной жесткости, еще чуть концентрированней и будет ожог слизистой носа. Может быть, виноваты альдегиды? Альдегиды без цветов — это непривычно, странно. Следом за иллюзией специевой розы иллюзия шоколада. Не порошок какао, не соевый лецитин с ароматизаторами. Теплый, породистый, воздушный шоколад без молока и добавок. Красиво. Продолжительно. Не про еду.

Jabu — на днях я писала в новостях, что Jabu — это укороченная версия слова Jubulani. Переводится с зулусского языка как «радость». Радость зулуса — это горячий хлеб со сливовым джемом. Видимо, зулусы — что дети. Радости у них простые. Jabu милый, кроткий, но про еду.

Еще одна порция ароматов от Моны ди Орио, еще один любимчик — Chamarre. Неплохой результат для селективной марки, я считаю.