Birmane — это воспоминание о том, как робко прокрадывались пищевые ароматизаторы в парфюмерию. На треть восток, еще треть дерево и треть фрукт. Статичный, ленивый и сонный Birmane как некая развилка, недописанный бизнес-план, конспект, который легко можно дофантазировать в любом из парфюмерных направлений. Но он застрял ровно посередине. В душный полдень. Под ананасовым деревом.
Вы не думайте, я знаю, откуда берутся ананасы 🙂 Просто ананас в Бирмане такой здоровенный, колючий, чешуйчатый, в два обхвата и высокий. Не ягодка, не овощ, не пенек, а цельное дерево. В тени его серо-зеленых листьев блаженно спалось бы в сиесту, если б не настырные мухи, слетевшиеся на сладко-гнилостный аромат цветов каких-то прилипал, обвивших ствол ананасины. Порывы ветра с берега широченной реки изредка сдувает мух и обдает волной ананасово-древесного духа. Потом воздух снова встает, перепревает, опять орхидеи и мухи, мухи и орхидеи.
Автор Бирмана впоследствии, таки, проработал конспект. Помыкавшись по каким-то малозначительным масс-маркетам, сделав несколько проходных вещей в дуэтах, Richard Herpin воплотил фруктовое бешенство в Badgley Mischka, древесность в Marc Jacobs Spalsh Ivy и Tom Ford Private Blend Oud Wood, гурманский восток в Bond N°9 Coney Island. Но одну из первых своих работ так и не переплюнул ни изяществом баланса ни разнообразием разбегающихся тропинок.